Мое незаменимое, нужное, важное и любимое чудо!
Как здорово, что ты есть.
Как здорово, что ты есть.
Валерия Даувальдер
"Изумруд и Рая"
читать дальшеВысоко над старым городом,
что у озера раскинулся,
меж крутых утесов гнездится
старый замок: вышек зубчатых,
окон стрельчатых, узорчатых,
чудищ каменных - несчетное
замок красило количество,
а высоки стены доверху
в плющ зеленый укрывалися.
Во дворе квадратном весело
жили ящерицы. Тешились
день-деньской они на солнышке,
друг за дружкою гонялися,
затевали игры разные.
Веселилися до сумерек
и усталые, довольные,
по домам спать расходилися
в скал глубокие расселины,
да под камни, мхом обросшие.
От потешного их полчища
отличаясь нравом вдумчивым,
хрупкой прелестью и кротостью -
жили брат с сестрой, по имени
Изумруд и Рая. Крепкою
были спаяны любовию,
никогда не разлучалися,
каждой мелочью делилися,
и бывало лучшей радостью
для обоих, если солнышко
целый день сияет яркое,
не скрываяся за тучкою.
На узорном подоконнике,
солнца лаской обогретые,
Изумруд и Рая тешатся
задушевною беседою,
глаз с окошка не спускаючи.
За окном, в просторной горнице,
много странного для ящериц:
колбы, банки с препаратами,
к стенам чучела подвешены,
по углам к столбам прикованы
толстой цепью книги дивные…
А хозяин - бледный юноша,
нынче лютню взял, и, чуткая,
задушевно отзывается
и на мысли сокровенные,
и на зов весны настойчивый.
- Утомился, знать, работою
мой пригожий, - тихо молвила
Изумруду Рая. - Сладко мне
песни милого подслушивать,
да весь день следить-угадывать:
что придумает, что сделает…
Помнишь, днем минувшим солнечный
луч ковал он…
- Это - золото!
- Как хотела б я нарядное
золотое платье…
- Стала бы
королевой царства нашего!
- Полюбилась бы, наверное,
светлокудрому!
- Не страшно ли?
Не чета нам люди. Мало ли
среди нас красивых ящериц?
- Нет, родимый, чует вещее:
суждена иная доля мне…
В этот миг… вы догадались же,
что давно приметил ящериц
молодой алхимик? Крадется
он с коварной осторожностью
и берет рукою белою
Раю.
Стоит ли рассказывать,
как томился жгучей горестью
Изумруд? Как Раю бедную
он оплакивал? Не тешило,
что на том же подоконнике
теремок хрустальный высится
с заключенной Раей… Камушки,
мох - все есть.
- Свободы нет! - печалится
Изумруд, но Рая с кротостью
утешает брата:
- Счастлива
я любимого заботою;
знать, душа его откликнулась
на мою любовь! что сетовать?
Что гневить судьбу?
- Не вынесу
я разлуки!
- Кто разлучит нас?
Иль не вместе мы беседуем?
- Но, родимая, ведь голодно
взаперти?
- Нет, братец, золотом
кормят Раю. Видишь, терем мой,
золотым зерном усыпанный,
блещет словно солнце светлое...
Мне порой невольно чудится,
что и я сама из золота:
будто сердце бьется медленней,
и густой блестящей влагою
кровь во мне переливается...
Проходили дни. Печалился
Изумруд, слезами тайными
исходя в своей каморочке.
Тихо гас, тоской снедаемый,
но встречаясь с Раей, весело
с ней беседовал, скрываючи
горе горькое. Все более
становилась Рая странною:
застывала, молчаливая,
в теремке своем, и таяла
мысль в очах ее. Но золотом
отливало тело гибкое,
и когда его касалося
солнце ласковыми пальцами -
дивным блеском загоралося,
словно ризой было царскою.
Изумруд пришел к старейшинам
своего народа. Кланяясь,
о сестре он им докладывал
и просил совета мудрого.
Трое суток думу думали
по домам своим старейшины,
на четвертые - собралися
и решили целым полчищем
посмотреть на Раю: правда ли,
что она так изменилася,
словно в луч оделась солнечный
или с солнцем породнилася?
Изумруд повел не мешкая
по стене толпу неслышную
юрких ящериц. Взобралися
на окно и, в удивлении,
долго ахали: недвижная,
в теремке своем покоилась
золотая Рая.
- Дивная,
хором молвили старейшины,
чуть оправясь от смущения.
- Мы пришли тебя приветствовать!
О красе твоей неслыханной
Изумруд, твой брат, рассказывал.
Ныне видишь, лучезарная,
мы к стопам твоим повергнуты...
Ничего им не ответила,
не шелохнулась красавица...
- Ты мудра, ибо молчание -
мудрость. Будь же королевою,
повелительницей нашею!
Неподвижна Рая.
- Мудрая,
ты согласна, ведь молчание -
знак согласия...
Но скрипнули,
отворяясь, двери горницы,
и вошел тот, для которого
билось сердце Раи. Бросились
во все стороны старейшины,
позабыв свое достоинство.
Лишь один остался. Страшную
тайну вечного молчания
угадав душою любящей,
к теремку приник хрустальному
гибким телом брат: в отчаяньи
к жизни звал сестру любимую,
о любви своей рассказывал,
над хрустальною могилою
дни минувшие оплакивал
и свое грядущей осени
одиночество печальное.
Золотою грезой скованной,
Рае снятся небывалые
сны о счастье. Бледный юноша
наклонился над красавицей
и сказал:
- Для царской дочери...